Журнал штучка архив номеров

На рубеже восьмидесятых-девяностых в городе Владивостоке выходил самиздатовский журнал «ШТУЧКА», экземпляры которого разошлись по всей стране. Отличительными чертами данного пресс-проекта было то,что издавался он молодыми девушками, а в самом журнале, повествующем, в основном, о концертах и фестивалях Приморья, можно было лицезреть реальные фотографии. О том, как делалась «ШТУЧКА», о судьбе её авторов ,группах дальневосточного рока и пойдёт нижеприведённый разговор Кирилла Захарова с редактором «ШТУЧКИ» Линой Левицкой.

К (Кирилл): Кому и когда пришла в голову идея во Владивостоке сделать рок-журнал, к тому же выпускаемый дамами? Что этому способствовало?

Л (Лина):Нарочно дамскую редакцию никто не подбирал. Когда администратор рок-клуба Слава Жегалов сказал мне «Ты будешь редактором, пиши, что хочешь», то пришлось рассчитывать на ближайших подруг, с которыми вместе ходили на концерты. У Марины Голеневой был фотоаппарат получше моего, а Барабашка (Наталья Баранова) поступила в университет на журналистику. Она могла написать завершенный материал, взять интервью как положено. Вообще мы привлекали всех, кто мог написать что-то интересное. Были у нас в авторах и президент рок-клуба Лёня Бородин, и директор группы «Коба» Александр Иржевский. В ДВР их особо не тянули, а мы с удовольствием брали статьи, написанные живым разговорным языком.Журнал выходил 30 экз. Всё печаталось в 30 экз. Страниц 20 текста на 20 страниц фотографий — такая пропорция была задумана изначально (чтоб не было мало текста и фоток). Первый номер сделал полностью сам Слава КПСС Жегалов. Он никому ничего не говорил. Потом всем показал, начал делать 2-й номер. Туда вошло две моих статьи, а после второго Слава сказал мне: ты будешь редактором, делай дальше сама. Вот с третьего номера мы уже втроем делали до конца.Правда, последний, 9-й номер я тоже сделала в одиночку — ни от кого уже ничего было не добиться.

Журнал ДВР всё-таки был слишком умным. Там филологи, переводчики, которые желали себя реализовать как литераторы или критики-аналитики. Они знали, что пишут умно, и были сами для себя достаточны. Мы же просто баловались, дурковали. Я не прочитала ни одного Дэвээра полностью.

К: Какие отношения сложились у Штучки с ДВР?Повлияли как-то на вас авторы этого журнала?

Л:Ну, как повлияли… Как авторы — нет или не знаю. А как люди — конечно, повлияли. Это был замкнутый кружок, вовсе не горевший взращивать новые «золотые перья» и искать таланты в молодежной тусовке. Они казались недоступными. Когда я услышала, что Максу Немцову 26 лет, то сильно хохотала. Пацан, а столько апломба… Мне лет 19 было. Да у меня брату 29! Все друзья брата были моими друзьями, поэтому я на равных заводила разговор с рокерами 1960-61 года рождения.

Значит, мы приходили по средам на тусовку в «Шоколадницу», а там редакция журнала ДВР уже стояла в углу за круглым столиком — лицами внутрь. К ним было не подступиться. То есть, они не были расположены к общению с тусовкой. Поэтому мы игнорировали их авторитет и делали то, что самим интересно.

К: Какие Владивостокские команды были журналу особо близки? Вообще, что из себя представлял Владивостокский рок-клуб?

Л:Я и сама задумываюсь, что представлял собой рок-клуб конца 80-х — начала 90-х. Потому что эта тема стала востребована, и авторы, желая сделать материал или передачу, обязательно начинают копать с таких, блин, групп, о которых все что-то слышали, но которые к тому периоду ничего не творили и не участвовали в концертах. Ну кому посчастливилось увидеть в раннем детстве Муми-тролль, Третью Стражу, Воскресную площадку более одного раза? Поэтому я пришла к решению упоминать только тех творцов, которые ездили на фестивали. Они же и постоянно играли, и записывали новые альбомы, и посещали регулярные тусовки-сходки. Это Туманный Стон, Александр Дёмин, Анатолий Погодаев и его группа (по порядку) Ветер Перемен, Ра, Бунт Зёрен, ныне — Зёрна. Активно концертировала и фестивалила группа «Коба» Ника Рок-н-Ролла, прожившего во Владивостоке около трех лет.

Ещё была группа, которая меня вначале бесила, но быстро стала одной из любимых. Там лидер — Алексей Михайлов, приехавший во Владивосток из города Зея учиться в университете. Сначала они назывались «Бастард» и пели на английском языке. А «бесила», потому что первый раз я услышала их пение ночью в поезде по дороге на фестиваль, когда очень хотелось спать. Долго после этого я даже для ознакомления категорически не желала слушать «этот корявый Бастард», писала о них, стиснув зубы, в контексте «и другие». Позже переименовались в «Карамазофф Байк» и, выпустив обалденный альбом (или два) на английском, перешли на русский язык. В группе постоянно играл Бубен — барабанщик «Туманного стона». Сейчас Алексей Михайлов выступает под псевдонимом Herzog, поет как на русском, так и на английском языках. Это настоящая фирменная музыка. Я горжусь, что у нас такое есть.

Не знаю, можно ли это ещё называть рок-клубом. По-моему, рок-клуб исчез вместе с Советским Союзом, так как являлся структурой при горкоме комсомола. Но о командах, находившихся всегда на слуху, я сказала. О них мы и писали в своем журнале. Когда журнал ещё не заглох, появился Олег Чубыкин из г. Арсеньева. По-моему, самый его нормальный альбом был первый, когда он подражал «Битлз» и пел на английском языке. Между прочим, Чубыкин в школе изучал немецкий язык, а английский стал учить самостоятельно, пользуясь моим фразеологическим словарем. Однажды он написал текст песни и дал его проверить Максу Немцову, профессиональному переводчику, дак Макс обалдел таким фразеологизмам! Группа Чубыкина «Тандем» с напарником Сашей Ивановым мне так и не стала близка. Лучше б он пел на английском, а то ноет, как Пьеро. Больше двух песен подряд слушать — уже перегруз.

К: А вообще как тусовка к Муми-тролль относилась в то время?

Л:Муми-тролль у нас никогда особо не светился. Они участвовали всего в 2-3 концертах, и то ещё до моего прихода в рок-клуб. Они вообще не играли концертов. Лагутенко был как миф — все про него знали, говорили, как он ходит по Восточному факультету в черных ботинках с зелёными шнурками — ну все знания на таком уровне. А самого его никто не видел в глаза. Я видела только однажды — шла по тротуару, а он шел навстречу, и почему-то поздоровался первым. Нигде он не светился. Жил сам себе.

К:А сейчас здоровается? Или ты на них не ходишь?

Л:Меня туда не зовут, когда приезжают. Год назад сама сходила, концерт на площади был бесплатный, в День Амурского тигра. Туманный стон играли (без Мити), Листья травы, Омар Торрез. В конце — Муми-тролль. Конечно, там была вип-зона огороженная, мне туда лукаться было незя. Зато у меня на ЮТуб Мумий тролль в подписчиках. Смотрят песни про флот, наверное, что я снимаю в Доме офицеров — Ансамбль песни и пляски ТОФ, и т.п.

К:А как ты к эволюции Чайфа относишься.Судя по материалу Штучки (1991 г), тебе они нравились.А сейчас как?

Л:Я давно перестала уважать Шахрина. Почти сразу после их отъезда. Он через две недели в программе «Взгляд» (которую тогда смотрели все) обозвал нас жабами, говоря, что они только что вернулись из Владивостока.У нас, когда ЧайФ приехали первый раз, произошел казус. Горком комсомола пригласил ЧайФ, и на тот же срок рок-клуб пригласил Объект Насмешек. А в то же время в городе проводился конкурс «Владивостокская красавица», и в Горкоме ограбили сейф, сперли корону для победительницы и деньги. Сейф опечатали для следствия, а в нём же лежали билеты на Чайф… Поэтому билеты не продавали, и ЧайФ, хотя и приехал, но концертов не было. Им выплатили неустойку, и они всей толпой пришли на концерты Объекта и ошивались за кулисами. Их тогда в лицо никто не знал…

А мы после концерта с девчонками ехали домой, и оказались в одном фуникулёре с Чайфом, стали спрашивать: а вы из Свердловска? — Из Свердловска.

А вы не из рок-клуба?

Из рок-клуба.

А вы — ЧайФ?

Они ужасно обрадовались, что мы их узнали и привязались к нам..У меня была подружка, у которой папа жил и работал в Японии, и квартира там была… Ну и залежи всяких виски и водки в подарочных японских упаковках. ЧайФ у нас гостили. Днём они от нечего делать лазили по пляжам (с Объектом насмешек), или мы водили их по местным базарам за всякими дарами тайги…

Очень хорошо общались, в общем. Когда Чайф приехали второй раз, то их уже все знали. И Шахрин даже специально ездил к Дому молодежи, где он на телефоне-автомате гвоздем нацарапал Владкин телефон. Но будку покрасили, и он сильно расстроился.Ну, мы опоздали на первый концерт, а когда пришли на второй концерт, то все ЧайФы очень обрадовались. Всё началось сначала, они ночи проводили не в гостинице, а у Владки дома пили виски, встречали Старый новый год… Потом я даже поехала в г. Арсеньев с Чайфом (у меня в Арсеньеве были свои друзья)…А потом была эта передача «Взгляд», где Шахрина спрашивали, как он стал музыкантом, и он рассказывал, что стали играть, чтобы их девушки любили. Дескать, эти девушки стоят за кулисами на концертах и мечтают только переспать с музыкантами. «Мы называем их жабами, кстати, только что вот из Владивостока вернулись…».

На следующий день мне звонит Владка: «Ты вчера смотрела?». Да все смотрели. Придурок. Нам было лет по 18-19, и мы стояли за кулисами просто потому что было прикольно, и вспышку заряжать от розетки на сцене.Потом Владка сказала афоризм — из всех звёзд только «Зоопарк» и «Секрет» остаются дома точно такими же, как на гастролях. Они одновременно у нас оказались. «Секрет» выступал в цирке, а «Зоопарк»- в матросском клубе. Так Секреты целые дни проводили в гостинице в Зоопарка. У меня дофига фотографий их дружеских объятий ржачных. Я видела, что это не просто визит вежливости, а натуральная дружба.

А в Череповце именно Бегунов чуть не на шею мне бросился: «О! Здорово! Какими судьбами? В такую даль!!!». Я с перепугу за Морозова спряталась и пробормотала какую-то чушь типа: «а чо… Владивосток — Череповец… близко». В то же время Шахрин прошел мне навстречу по пустому вестибюлю и посмотрел как на пустое место, как на тетку заблудшую. Хоть бы башкой кивнул.

Ха-ха. У меня на шкафу висел портрет Шахрина — Наташа Васильева подарила. Однажды Ник Рок-н-Ролл в припадке начал орать: «Шахрин! Депутат! Ненавижу! «Схватил маникюрные ножницы загнутые и стал резать эту фотографию вдоль и поперёк. Я больше всего боялась родителей потом, потому что он поцарапал всю полировку. Но родители до сих пор ничего не заметили, потому что у меня всегда в комнате всё было завешено плакатами. А сейчас уже выкинули тот шкаф.

К: Почему журнал развалился, и чем сегодня занимаются его авторы?

Л:Сегодня, когда информации в интернете полно, трудно представить, что вдруг «стало не о чем писать». Но уже в 93-94 годах фестивали перестали организовываться из-за денежных затруднений. Раньше-то это делалось всё за счет партийной кассы комсомольских организаций и молодежных объединений городов и районов края. Теперь известные группы стали привозить концертные агентства. Даже фестивали проходили максимум в виде 6-часового концерта на стадионе. То есть, когда мы просиживали вместе с рок-группой по восемь концертов в гримерках и гостиницах, можно было по итогам этой гастроли сделать прикольный материал, не формулируя вопросов для интервью с незнакомыми рокерами. А теперь неизвестно кто организатор, везде секьюрити, в вип-зону не попадешь… Короче, нам, непрофессионалам, музыканты стали недоступны. Зато начали выходить регулярные подписные издания, как Рок-газета «ЭНск», которой одной хватало для утоления информационного голода. И другие СМИ стали помещать публикации о рок-музыке. Ведь раньше было — если мы не напишем о группе «ЧайФ», то о них нигде не прочтешь и лиц не увидишь. А тут стало можно узнавать о группах из белорусского подросткового журнала «Парус», например, да ещё с постерами, против которых нам со своими любительскими фотками нечего пыжиться. В общем, уровень пишущей машинки стал неуместен, а на компьютеры мы ещё не заработали. Так и перестали.

Наша Марина Голенева работала тренером по баскетболу, позже возглавила туристическую фирму. Потом она уехала в Москву на ПМЖ, выйдя замуж за какого-то звукооператора. И фамилия у неё теперь Марич. Прошло около пяти лет, а я не могу найти её следов ни в каких социальных сетях. Её архивные фотографии, используемые в журнале FUZZ, так до последнего и подписывали «фото Марины Голеневой».

Журналист Наталья Баранова продолжает трудиться в области написания заказных материалов, редактирования и обзоров. Работала в газете «Антенна», потом в пресс-центре университета экономики и сервиса.

Я работала 7 лет в Доме печати, где освоила компьютер, верстку и дизайн. Могу теперь одна сделать хоть журнал, хоть целую книгу — от набора и корректуры до сдачи в типографию. Потом волею судеб попала в Дом офицеров флота, где сейчас занимаюсь делопроизводством, а чтобы не скучать, записываю на фотоаппарат концерты, проходящие на нашей сцене. На моём канале на ЮТуб ролики с военно-патриотическими песнями и девочковыми танцами пользуются даже большим успехом, чем концерты наших рокеров, которые я тоже снимаю в клубах.

К: Можешь вспомнить какие-нибудь истории, связанные с фестивалями и тусовкой?

Л:Считаю этот вопрос слишком обширным, так как вся моя прежняя писанина — это сплошные рассказы о фестивалях. Навскидку ничего в голову не идёт, а когда к слову придется, тогда и вспоминается. Однажды я попыталась описать суть всех фестивальных тусовок в одном материале, и получился большой трактат. Его нельзя было уместить в один журнал, поэтому из таких материалов я собрала «Приложение к журналу «ШТучка» — неизданное, непечатное», там и оказалась статья «Как мы ездим на фестивали». Киевская журналистка Татьяна Ежова не поленилась перепечатать на машинке всю эту памятную писанину и отправила в редакцию Рок-газеты «ЭНск». А я газету тогда выписывала, и даже видела отзывы, что, дескать, ничего лучшего люди в этом «ЭНске» до сих пор не читали. Позже редактор журнала FUZZ Катя Борисова попеняла мне, что я на одной этой статье гребу бабки, так как после «ЭНска» мои «Фестивали» перепечатали «…ещё с полдюжины изданий, не всегда безгонорарных». Приятно, блин, хотя без Кати я об этом не знала. По черновикам я восстановила тот материал, который и прилагаю, если кому интересно.

К:Продолжаешь ли ты писать куда-нибудь? И какая музыка тебе интересна сегодня?

Л:Я никуда специально не пишу, а если предлагают регулярную работу — отказываюсь. Для меня рокенролл — это не работа, а такая сокровенная вещь, которую незя трепать всуе. Если происходит событие, о котором хочется высказаться или задать вопросы — пишу у себя в ЖЖ. Это бывает редко, как правило, с целью показать землякам, уехавшим из Владивостока в центра. Они там интересуются, что творится на родине и иногда переживают, что не могут быть рядом. Но всегда помогаю с материалом или информацией создателям сайтов по их просьбе. Кому-то нужна вся «Алиса», другому — Восточный синдром или Объект насмешек. Даже не угадаешь, что людям понадобится следующий раз — и про Дёму спрашивают, и про Доктор ТИК… Бывали случаи, когда, отложив всю основную работу, я просто сидела и ретушировала десятками древние негативы прямо на рабочем месте или по ночам вместо сна.

Это в том числе по причине, о которой вторая часть вопроса — какая музыка мне интересна. У меня небольшой список музыки, которой вполне хватает, чтоб «строить и жить». Большинству меломанов половина этих имен даже не знакома. Поэтому я и не пишу ничего о том, что люблю. Что толку твердить как попугай: «Максим Ляшко, Максим Ляшко…» — все равно никто его слушать не станет, а для меня это «настольная» запись. Только вызывать раздражение в свой адрес.

Можно открыть папку «Музыка» в компьютере и прямо по алфавиту, что у меня там есть: Алексей Вишня, Андрей Холера, Время любить, Горыныч, Дёма, Евгений Ерёмин, Ира Дубровская, Карамазофф Байк, Максим Ляшко, Маленькое красное дерево, Миссия: Антициклон, Морозов, Настя, Нау Бум (трибьют Наутилусу Помпилиусу), Ник Рок-н-Ролл, Объект Насмешек, Олеся, Пасхальное шествие, Пепел збей, Пикник, Седьмой прохожий, Танцующий крыжовник, Туманный стон.

Вот это всё и слушаю в зависимости от настроя. Недели по две могу слушать одно и то же. Потом другое ещё две недели.

К: Какова сейчас картина рок-музыки Приморья? Есть что интересного?

Л:Если говорить об именах, которые, на мой взгляд, достойны широкой раскрутки, вот что приходит в голову: Herzog, Андрей Холера, Пепел Збей, группа «Самогон» (Спасск-Дальний), Евгений Ерёмин (Благовещенск), Горыныч (Игорь Дирин, Уссурийск), Танцующий крыжовник, да та же Олеся Ляшенко, которая, живя и работая в Японии, продолжает сочинять новые песни. У них всех есть и опыт, и народное признание, и творческий потенциал ещё какой!

ноябрь,2010 г. Он-Лайн, Барнаул-Владивосток.

Кирилл Захаров